Рецензии

В «Антихристе» все закончилось, казалось бы, победой рационального, мужского, но под знаком огромного вопроса — а действительно ли автор хотел сказать что это была именно победа? Если я и задавалась этим вопросом после просмотра первой части трилогии, то теперь мне ясно: в этой картине рацио не справилось в очередной раз, но теперь уже получив от режиссера окончательный нок-аут. Он просто его уничтожил вместе с Землей. Недолюбливает мизантроп Ларс Фон Триер наш мир.

Во всех действиях Жюстин, которая по словам маэстро он сам, выражается эта нелюбовь — достаточно посмотреть как она ведет себя на свадьбе, плюет на все обычаи и общественные устои. Конечно, перед лицом надвигающейся всемирной катастрофы, которую Жюстин предчувствует, все человеческое видится мелким и незначительным, гораздо более незначительным, чем грандиозность всемогущей вселенной, чем смерть. Но ее поведение не только продиктовано этим знанием, но это еще и отвержение рамок и стандартов, которыми опутана жизнь отдельного индивида, как паутиной, не дающей разбежаться героине в начале картины. Здесь прослеживается творческая личность самого режиссера, и потребность к свободе самовыражения, что не всегда возможно осуществить. В Жюстине он показывает нам настоящий бунт против рамок, особенно осмысленный, когда терять уже нечего. Странно быть таким спокойным, как Жюстин, когда на Землю летит огромная планета, но она испытывает облегчение — ведь теперь нет никаких правил и приличий, и она больше не будет страдать оттого что так и не смогла принять как должное окружающую действительность и адаптироваться к ней. Теперь никто не требует от нее показывать те чувства, которые надо испытывать в той или иной ситуации, но которые она в действительности не испытывает, а потому попытка их выжать превращается в ежедневную пытку. Я нашла себя в этой героине, хотя кому-то более понятной покажется Клер. У нее была спокойная и удачная жизнь, она не находилась в конфликте с собой и окружающим миром, у нее все было хорошо. И ее охватывает паника, что вполне понятно. Клер, пожалуй, абсолютно понятный персонаж, потому что ее поступки объясняются рационально, и она более реалистична, более земная, нежели ее сестра. У нее есть любимая семья, дом, ребенок, в конце концов. «А что же будет с ним?» — спрашивает она, так и отказываясь принимать тот факт, что вот так вот в один миг все человечество умрет, и ее сына больше не будет, не будет никакого будущего. Клер просто не может этого понять и принять. Это слишком неожиданно, этот сценарий никогда даже не обдумывался всерьез. Это не входило в планы «правильной жизни». Очень сильной была сцена с шалашиком как символ того, что человек верит в свою всесильность, живя иллюзией защищенности и контроля. Но это лишь иллюзия. Когда все рушится, Клер понимает, что она беззащитна, и у нее начинается истерика. Жюстин же спокойна, потому что «нормальная жизнь» никогда не давала ей ощущения благополучия и контроля. Жюстин сооружает шалаш, чтобы у ее сестры вновь была хоть какая-то иллюзия защиты и контроля. Очень интересная сцена.

Есть силы сильнее человека и всего того, что создал человек и выдает за венец мысли и разума. Человек — не царь природы, и это очевидно, когда Меланхолия совершенно неожиданно появляется из глубин космоса и вопреки законам астрофизики берет прямой курс на нашу родную маленькую беззащитную планету. Мне понравилось, как Ларс Фон Триер показал эту грандиозность космоса и природы под торжественные аккорды «Тристана и Изольды» Вагнера, ведь это именно торжество могущественной природы — единственной настоящей хозяйки в этой вселенной. Запомнились кадры, как красиво и величественно приближалась нежно-голубая Меланхолия. Это было чертовски красиво и завораживающе. Ну и конечно, опять любовный привет своему учителю Тарковскому в виде полотна Брейгеля из «Соляриса». Весь фильм, от начала и до конца — это общение нисколечко не со зрителем, а с Андреем Арсеньевичем. Начиная с названия «Меланхолия», которое созвучно тарковской «Ностальгии» и заканчивая параллелями с «Солярисом». В этом фильме был еще один герой — это Тарковский. Ларс Фон Триер словно делает ему послание — ты верил в нравственность, ты восторгался красотой природы, а произведения искусства считал бессмертными. Нет, все будет уничтожено и все это умрет, а умрет потому что люди так и не научились это ценить и любить. Не будь наивен, Андрей, и пусть Земля умрет. «Земля есть зло». Жаль, что все, что было прекрасного на ней — все это погибнет. Тарковский протестует, в его глазах слезы сочувстия и жалости к людям, но все обречено, увы. Занавес закрывается.

Основной мыслью фильма было как всегда завуалированное символическое послание — кроме депрессии ничего не осталось. Когда накатывает меланхолия, от нее невозможно скрыться, и она постепенно уничтожает человека, берет верх над разумом, разрушает и не щадит никого, но подано это горько-сладко и с очаровательным эстетством. Но не нужно сильно грустить. Если с позиций вечности человеческие распорядки — ничто, глупость, а все мы лишь пылинки в необъятном космосе, то и печаль, и меланхолия наша — ничто по сравнению со смертью и скоротечным чудом жизни.

PROLOGUE

Под завораживающую композицию Рихарда Вагнера с небес подобно ливню падают груды пернатых тел, которые уже никогда не проснуться и не воспарят на родных им высотах, с пугающим бессилием падает наземь черногривый конь, на мрачных сводах зиждутся сразу три небесных тела, а трепещущая тем временем от страха мать бессмысленно пытается спасти себя и свое чадо от неминуемой гибели, планета под названием «Меланхолия» жадно пожирает голубую планету, — и всё это в бесконечно пафосном рапиде. В этой меланхоличной картине смерти всего живого под отсчет солнечных часов видна лишь одна улыбка, одно смиренное лицо, жаждущее этого грандиозного, прекращающего порочный круг событий, действия.

После этого прекрасного пролога, покупающего своим размахом и пафосом, вольно-невольно зритель настраивается на нужную Триеру волну для восприятия самого произведения, эдакий «приход», открывающий ворота в тонкую и очень личную драму выдающегося режиссера. Раскрытию такого всем знакомого чувства, как меланхолия посвящено целых две последующих главы: «Justine» и «Claire» названные в честь двух героинь драм-эпика Ларса Фон Триера. Причем автор пытается изобразить её не в привычном обобщающем поверхностном свете, а в глубоком рассмотрении на личном примере, тут стоит отметить, что образ страдающей меланхолией Жьюстин является альтер-эгом художника, в очень ярком его проявлении ввиду непринятия общественной жизни и доведенного до крайности нигилизма.

JUSTINE

В первой главе мы непосредственно наблюдаем через дрожащую камеру за свадьбой главной героини Жьюстин, этот день для неё должен стать самым счастливым ведь у неё идеальный жених, до неприличия дорогая свадьба, заботливая сестра и даже грядет повышение на работе, но вопреки всеобщим заблуждениям она несчастна. Недаром чем более развитым становится общество, чем успешнее оно устраняет свое материальное неблагополучие, тем сильнее нуждается в более изощренных духовных нуждах, но, не находя так называемого смысла жизни, его поглощает меланхолия. Вся эта свадебная суматоха уже через несколько минут становится главной героине в тягость, принужденная носить маску сверкающего счастья она чувствует себя «прорывающейся сквозь эту серую шерстяную пряжу» людских условностей. Никто её не понимает кроме родной матери, которая еще в начале свадьбы высказывает своё презрительное отношение к таким символичным глупостям вроде брака, но никаких веских аргументов в пользу всеобщего лицемерия по Триеру нет ни у кого. Поэтому даже родной муж в брачную ночь смотрит на неё чужими далекими глазами, непонимающими чего же та хочет, а она, в свою очередь, срывается и совершает неприемлемые для статуса невесты импульсивные поступки, что уже является значимой предпосылкой к победе меланхолии над бессмысленными догматами жизни.

CLAIRE

Вторая же часть фильма отчасти посвящена фобиям сестры Жьюстин, которыми, как признается режиссер, страдает и сам, поэтому последняя глава смачно пропитана оттенками тревоги и непосредственно страхом смерти. Но, всё таки, больше здесь важна роль контрастности между первой и второй главой, между персонажами Клэр и Жьюстин. Будучи с самого начала заложницей людских правил сосуществования главная героиня в последующей главе раскрепощается всё сильнее и сильнее с приближением родной ей планеты «Меланхолия», она купается нагишом в предвещающих конец эпохи людей лучах смерти, ей противен сам факт абсурдного существования жизни, уничтожение земли для неё — как избавление от вселенского зла. И в противовес ей Клэр, некогда собранная женщина, мечтающая о простом человеческом счастье и бренном существовании в эпицентре людского самообмана, теперь же нервный, отчаявшийся характер, упорно ищущий, но не находящий спасения.

THE END

Уничтожение всего живого, как победа меланхолии над общественным мышлением и принятыми им нормами поведения. Ничего лучше не иллюстрирует такое состояние души человека, как творение Ларса фон Триера, бессмысленность существования человечества можно лишь прикрыть сладкими грёзами, но победить — невозможно.

Очень атмосферный фильм. Красиво снят. Игра всех актёров (можно назвать таким громким словом) безупречна. Конечно же, Данст превосходно вписывается в роль: отлично показывает эмоции, прониклась настроению героини, в то же время можно и залюбоваться ею.

Как и любой фильм Триера, имея сходные черты в создании, этот сильно отличается от остальных, имеет свои особенности. Без особых спецэффектов, без экшена, без суеты, без криков. Плавно, размеренно. Соответственное и музыкальное сопровождение. По-особенному странно и красиво, уникально и непредсказуемо, прекрасно и завораживающе.

Первые минуты картины настраивают на весь фильм. Не получая особо большой эмоциональной нагрузки в процессе просмотра, ты всё-таки погружаешься сам в некую «меланхолию», а след её остаётся ещё некоторое время.

10 из 10

Скажу сразу — Меланхолия это первая из работ Ларса фон Триера, которую я смотрел. И я не остался разочарован. На мой взгляд режиссер проделал отличную работу и мастерски смог создать атмосферу мрака и уныния.

В начале фильма мы наблюдаем свадьбу одной из главных героинь. Идет яркая церемония, множество друзей и родственников. В общем праздник жизни. Но вместо радости, главные герои испытывают ни чем не объяснимую апатию ко всему тому, что окружает их. Невеста вобще ведет себя так, как будто все происходящее не имеет к ней никакого отношения. Вскоре свадьба заканчивается совсем не характерным для подобных торжеств образом. Это первая часть фильма.

Во второй части фильма главные герои, оставшись вчетвером в особняке, узнают о том, что жить им осталось со всем не долго. В этой ситуации проявляются истинные характеры героев. Каждый проживает последние дни планеты по своему. В этой ситуации не состоявшаяся невеста кажется самой здравомыслящей. Она понимает то, что конца света не избежать и ведет себя спокойно и уравновешено, чего не скажешь об остальных героях.

Мне очень понравилось как Ларс фон Триер не стандартно изобразил конец света.

Тут нет той суматохи, присущий фильмам на эту тематику. Во время просмотра этой картины мы понимаем, что все вокруг нас фактически не имеет смысла. А весь смысл, который мы привносим в свою жизнь, является следствием субъективизма.

Этот фильм — квинтэссенция всего фестивального европейского кино, которое погрязло в бесполезных поисках реальности, при этом иссушая, лишая жизни как картинку, так и сюжет. Философия давно пришла к выводу, что объективной реальности не существует, а значит и объективного отражения реальности точно так же не может существовать. Однако именно дрожащая камера, сдержанность и скупость красок — все это кажется наиболее реалистичным режиссерам, да и зритель почему-то нередко говорит о том, что именно то кино, в котором присутствуют вышеперечисленные элементы, вызывает у него эффект присутствия.

Жизнь бывает прекрасной, полной ярких красок и незабываемых моментов. Об этом как будто забывается. Но жизнь действительно бывает скучной и бедной. Как еще объяснить тот факт, что большинство зрителей испытывают радость узнавания только тогда, когда видят на экране эту скуку и бедноту? Хотелось бы сказать «но не будем о грустном», но именно о грустном и придется говорить.

Тема смерти ужасна. У здорового человека действует инстинкт самосохранения, поэтому он боится смерти. По этой же причине он избегает того, чтобы говорить и даже думать о ней. Лично я, когда вспоминаю о том, что дни мои вовсе не бесконечны, в конце концов погружаюсь в состояние, в котором, по всей видимости, и создан был этот фильм.

В нем много неприятного. Некрасивое и неадекватное поведение людей на свадьбе, некрасивое поведение невесты, ее умопомешательство… впрочем, вдумчивый зритель возразил бы, сказав, что в результате своего безумия она стала самым разумным человеком в этой картине — поскольку была единственной, кто понимал вселенское значение слова «тщета».

Так вот. В фильме есть много всего непонятного и лично мне неприятного. Однако он снят таким образом, что чувствуется какое-то болезненное стремление к эстетству. Я не вкладываю в данном случае в слово «эстетство» негативный смысл, лишь хочу сказать, что режиссер, на мой взгляд, пытался сделать фильм красивым. Это похвально, это заметно и это радует глаз. Как странно! Не входит ли эта красота в противоречие с главной идеей фильма — о том, что все тлен и ничего не стоит? Красоту человек всегда любил просто за то, что она красива. Иногда человек даже посвящал ей жизнь.

Мне кажется, красота — это просто способ сделать фильм не о депрессии, а о меланхолии. Само слово меланхолия — очень красивое (чего не скажешь о депрессии). В ней есть что-то легкое, задумчивое и вводящее в транс или сон. Если депрессия — это тяжелый рок, то меланхолия — это грустная баллада. Еще неизвестно, что более разрушительно. Меланхолия в отличие от депрессии не несет в себе никакого заряда борьбы. Она просто медленно разрушает, она приближается к вашему сердцу, словно планета с одноименным названием.

Все это заставляет меня признать, что несмотря на помешательство европейского кино на безысходности и тлене, именно в этой картине подход «дрожащая камера +сдержанность и скупость красок» очень уместен и создает правильную атмосферу. Сколько режиссеров пыталось ее создать. Создать нечто такое, после чего остается только лечь и тихо умереть, не сумев заплакать. У Ларса получилось. Вот и молодец.

Не уверена, что у вас получится сразу ответить на вопрос: понравился ли вам фильм Ларса Триера или нет.

Первое, с чем вы столкнетесь — это вызов: дойдете ли вы до конца фильма зрителем или через пару эпизодов окажетесь навсегда в лагере оппозиции, а может быть полюбите режиссера настолько, что ваша объективность всегда будет стремиться к бесконечно малому числу, потому что Триер не ходит по поверхности вашего восприятия, он заходит в ваше сознание и душу просто и смело и запускает свою волну.

Меланхолия очень эстетична, подвижна и плавна. Ее двухчастность не кажется вымученной. Характеры полноценны и телесны. Единство времени и места не угнетает.

Лунный свет, небеса, влажная зелень и холодный камень поместья, легкость и сонность летнего бытия — камера бережно сохраняет и отдает.

Я часто ищу в киноработах образы как символы, мораль как самоцель.. в этом фильме, искать не хотелось..

Может быть, вы пойдете дальше.

Во время фильма дышалось глубоко, меланхолично, целостно и неизбежно..

Что бы вы нарисовали на холсте с высоты вашего возраста, если бы вам нужно было показать жизнь живой? Может быть, Ларс Триер расскажет вам

10 из 10

Говорить о «Меланхолии» Ларса фон Триера так же сложно, как объяснить природу душевной боли. Вдохновленный собственной депрессией, эпатажный режиссер создал нечто, что сложно назвать обычным фильмом. Это смелое исследование трансцендентных эмоций, человеческих страхов и переживаний — всего, что мы можем назвать «меланхолией».

Земле грозит уничтожение: к ней приближается дрейфующая в космическом пространстве планета Меланхолия. Ученые не могут дать однозначного ответа на вопрос, произойдет ли столкновение. Тем не менее, жизнь идет своим чередом. Перед нами история двух сестер — Жюстин и Клэр, переживающих свой личный апокалипсис в разных сферах жизни. Депрессивная Жюстин бросает мужа сразу после свадьбы и отказывается от престижной должности, потому что не умеет врать. Рациональная Клэр заботится о ней, пока известие о приближении Меланхолии не доводит до паранойи её саму.

Несмотря на эмоциональную тяжесть выбранной темы, Триер преподносит сюжет с присущим ему юмором, с тонким сарказмом. Он любуется гибелью своих героев, всё усиливая их мучения, путая следы, то приближая, то отдаляя Меланхолию от Земли.

Визуальный ряд фильма способен потрясти воображение зрителя. Никогда прежде апокалипсис не изображался в кино так чувственно и нежно. Падение мертвых птиц, огни святого Эльма на фонарных столбах, смертельный танец планет, тающая под ногами Клэр почва, снег посреди лета. Так ли природа беснуется, предчувствуя свою скорую гибель?

Структурно фильм предельно прост. «Меланхолия» строится из двух глав и короткого пролога, состоящего из флэшфовардов. Флешфоварды повествуют о грядущей катастрофе. Их же Триер использует и в конце фильма.

В качестве музыкального сопровождения Триер выбрал единственную тему, многократно повторяющуюся в в фильме. Это вступление к опере Рихарда Вагнера — «Тристан и Изольда». Возможно, этот выбор перекликается со скандалом, возникшем на Каннском Кинофестивале, когда режиссер неосторожно высказался о своей симпатии к Гитлеру. Произведения Вагнера, любимого композитора главы Третьего Райха, возвещали об апокалипсисе миллионы заключенных.

В картине чувствуется влияние Кубрика, Тарковского, Бергмана. Фильм можно смело назвать вершиной, кульминационной точкой творчества мэтра. Достигнут предельный контакт со зрителем, буквально вовлекающий в действие на экране. После трилогий о «Европе» «Золотом сердце» и «США» Триер открыл новые, потрясающие возможности визуальных эффектов. Начиная с «Антихриста» он сменил почерк, что и пошло ему на пользу.

Каждый уважающий себя киноман должен посмотреть этот достойный фильм!

10 из 10

Многие из нас ненавидят людей, но только у Ларса фон Триера получается ненавидеть их так красиво. Чудесная картинка! Каждый кадр отточен, полон смысла, каких-то метафор и намеков. Но все эти намеки и метафоры нынче так близки к поверхности, что все, происходящее на экране после сцены «неудавшаяся свадьба» так предсказуемо, что временами даже навевает скуку.

Маленькая иллюстрация того, как каждый из нас будет вести себя в преддверии надвигающейся катастрофы: три варианта, большего не дано. Один уйдет, бросив все, другой будет метаться, ведь надо же что-то делать и есть, что терять. (Мне понравилась фраза героини Генсбур: «Я хочу, чтоб все было прилично»). Желание срежиссировать смерть так, как они режиссируют свою жизнь. А третий спокойно сядет и будет наблюдать за неизбежным со спокойной улыбкой. И смерть — как благо. Каждый имеет право на искренние эмоции. Мы можем не любить человечество — людей в массе своей, но любить и переживать за некоторых его представителей. Так просто и естественно.

PS: Вагнера тоже не сильно люблю. Очень пафосно.

Безумием окована земля,
Тиранством золотого Змея.
Простёрлися пустынные поля,
В тоске безвыходной немея,
Подъемлются бессильно к облакам
Безрадостно-нахмуренные горы,
Подъемлются к далёким небесам
Людей тоскующие взоры.
Влачится жизнь по скучным колеям,
И на листах незыблемы узоры.
Безумная и страшная земля,
Неистощим твой дикий холод,
И кто безумствует, спасения моля,
Мечом отчаянья проколот.
Ф. Сологуб

Ларс фон Триер — личность эпатажная. И когда он что-то снимает, то это вызывает, как правило, скандал. «Меланхолия» — в каком-то смысле исключение. Совсем без шумихи, правда, не обошлось, но именно к самому фильму она относится посредственно (в отличии от того же «Антихриста»). Причиной этого может служить то, что работа выполнена в удивительно спокойном стиле, несмотря на всю трагичность происходящего, которая раскрывается к тому же сразу, дабы зритель сосредоточился на внутреннем мире главных героев, а из-за этого она больше служит поводом для личных размышлений, нежели бурного негодования.

Про психологизм в кино Триера, думаю, можно говорить долго, потому что каждая его лента — микроисследование человеческой сущности, подвергающейся вечным испытаниям. Обычно у него такие переломные моменты сугубо минималистично преподносятся в операторском и декоративном отношении («Догвилль» — яркий тому пример), однако в «Меланхолии» зритель видит красивую картинку, даже отчасти глянцевую. И такой фон следует считать не минусом, не способом побольше заработать на блеске и спецэффектах (хотя их здесь по пальцам одной руки пересчитать можно), а скорее, продуманным ходом, чтобы подчеркнуть некую эстетичность и неизбежность полного уничтожения жизни, что не является наказанием при гностической философии (наиболее полно проявившийся в предыдущей работе «Антихрист»). Здесь эта идея дополнительно подтверждается и тем, что можно наблюдать апофеоз характера Жюстин (прототипом которой приходится Триер), подающейся фатализму, депрессии, и неким карикатурным изображением Клэр — полной противоположности своей сестры, обычного земного человека, цепляющегося всем телом за повседневный быт. Если первая в конце катастрофы перед лицом самой смерти выглядит достойно, то последняя довольно-таки жалко, хотя их амплуа при «нормальных» обстоятельствах обратны.

И, конечно, такое резкий контраст не идеален, но суть борьбы между чем-то возвышенным, сложным (Меланхолия) и простым, иногда слишком банальным, материальным (Земля) отражается интересно. Главная героиня, будучи полностью подавленной в обычной обстановке, относилась с особенной теплотой к детям, а это и есть самое прямое проявление жизни, но все-таки из-за полярности двух образов давать какую-либо оценку их поступкам тяжело, что наводит на мысль о синтезе двух противоположностей, нахождении «золотой середины». Только в таком случае, наверное, и возможно внутреннее равновесие, нарушить которое будет крайне трудно.

Особенно стоит отметить актерскую игру Кирстен Данст, получившей еще и награду за лучшую женскую роль. Она отлично справилась с поставленной ей задачей, а ее неторопливые движения, каменное лицо и порой хаотичное поведение погружают еще глубже в атмосферу уныния и отчаяния планеты-убийцы, забирающей последний глоток воздуха у землян. Музыка Вагнера вносит последний штрих во всеобщую безысходность.

Так что Ларс фон Триер создал еще одну для каждого по-своему правдивую, оригинально оформленную психологическую драму с присущей ему холодностью, местами с религиозной символикой и потайными смыслами.

9 из 10

Ларс фон Триер своеобразный и непростой режиссер, который снимает свое кино, которое ни на что не похоже. Его фильмы тяжелые, сильные, пугающие, шокирующие и иногда жестокие. Триер несомненно является одним из самых скандальных и смелых режиссеров в мировом кинематографе. Его фильмы имеют свою исключительность, и без сомнений достойны внимания, но его драмы будут по вкусу далеко не всем.

«Melancholia» — фантастическая драма 2011 года, которая получилась длинной, тревожной и тяжелой. Кино держит зрителя в напряжении, подводя к чему-то страшному и неизбежному. Мы видим, как у главной героини этой истории свадьба, и вскоре узнается, что на Землю движеться огромная планета Меланхолия, и столкновение ее с Землей будет тотальным и катастрофическим…

Главную роль в этой фантастической драме сыграла американская актриса Кирстен Данст. Она играла хорошо и передала на экран все то непростое состояние своей отчаявшейся и усталой героини. За эту непростую и раскрепощенную роль Данст даже получила от Каннского кинофестиваля Золотую пальмовую ветвь, как лучшая актриса, и это достойно уважения. Не могу не сказать про Шарлотта Генсбур, ведь она мне тоже запомнилась в этом фильме. Генсбур играла как всегда чувственно и четко, а ее героиня мне понравилась больше всех. В небольших ролях мне было приятно увидеть Шарлотту Рэмплинг и Кифера Сазерленда. Они оба замечательные актеры, которые сыграли много замечательных ролей. «Меланхолия» — нечто странное и тяжелое, что уносит зрителя в неизбежное нечто, после просмотра которого ощущаешь полное опустошение и настоящую, глубокую драму…

7 из 10