Рецензии

Начало фильма примерно напоминает Его же фильм «Рассекая волны». Я уж подумала — сейчас начнется опять размазывание ванильных соплей, неловкие интимные сцены, истерики и страдания в любви и т. д. Но слава богу мужика от Жастин отшибли довольно быстро и дальше легче пошло. Наблюдаем завораживающий dance of death — визуально очень хорошо.

Насчет Кристен Данст (Жастин): мне она всегда нравилась, с детства, с ее именем приятные ассоциации, правда предпочтительнее видеть ее в легких неперегруженных ролях типа черлидерши из «Добейся успеха» или в приключенческих фэнтези типа «Джуманджи» и я не хочу ее видеть здесь такой! Разумеется, она прекрасно справилась, ее актерские способности на высоте, и вероятно даже никто бы другой лучше не сделал, но мне жаль почему-то, что она снялась в этой роли! Почему?

Остальные актеры в этой картине тоже отработали первоклассно, особенно Шарлотта Генсбур (Клэр), молодчина, просто я дольше знаю Кирстен, поэтому за нее больше переживаю.

Отдельно могу отметить момент примерно на 1ч 23мин, где Жастин «загорает» под Луной. Красиииво… очень [Кирстен, отличные сиськи!]

Насчет Ларса фон Триера: редкая способность режиссера вызывать у зрителя неприязнь абсолютно ко всем своим персонажам! Лично у меня ни один не вызвал симпатии, хоть и было сочувствие некое к Клэр, но и той хотелось врезать. Общий фон у Ларса как всегда — скука, тяжесть бытия, тошнота, смущение, испанский стыд, не особо занимательные диалоги, без лишних слов, если б еще не было этой напрягающей тишины хотя б…

Оператор, конечно, в сговоре с режиссером, ведь его задача подлить масла в огонь для разжигания у зрителя еще большей ненависти к творчеству Ларса: дурацкая съемка, камера дергается, близкие неприятные ракурсы, уродующие, видимо нарочно, лица актеров, все это смотреть на протяжении 2х часов — реально пытка — глаза напрягает, устаешь быстро, начинает голова болеть.

Понравилась невозмутимость Жаклин в конце, вообще концовка хороша, можно прям вздрогнуть, грамотно завершили.

Ниже 5ки редко когда ставлю, все же люди старались, уж 6 из 10 точно заслужили.

Возможно самый непротиворечивый и легко воспринимаемый фильм Триера, в котором, несмотря на почти полное отсутствие привычных для него провокаций, гениальный датский режиссер ставит человечество «на свое место» и показывает безразличие его хрупкого существования для Вселенной с ее масштабами.

Этот фильм выделяется на фоне остальных фильмов Триера не только нежеланием провоцировать, но и великолепной красоты планами, пейзажами и графикой, прежде являвшихся редкостью в его фильмах. Они добавляют фильму некой величественности и интереса в глазах зрителей, далеких от сугубо авторского кинематографа.

Триером изящно показана природа поведения человека в микро и макро масштабах, в масштабе земном и Вселенском. В героине Жюстин, в которой видно воплощение самого Триера, читается презрение автора к бессмысленным человеческим ритуалам для людей его интеллекта, противопоставляющееся трепетом перед этими ритуалами у людей приземленных, поверхностных, которое демонстрирует Клэр. При надвигающейся неизбежной смерти, героини в корне меняются в своем поведении и вот уже Клэр, чувствующая себя комфортно в земной обыденности, теряет над собой контроль, ее поверхностность не позволяет ей достойно принять неизбежное. Жюстин же, отойдя от спровоцированной ее собственной свадьбой депрессии с уверенностью и спокойствием принимает апокалипсис, оправившись от терзавших ее тягот бытия.

По сути Триер выражает очевидную мысль: Мы все умрем. Но делает он это гениально. «Меланхолия» неизбежно оставит отпечаток и спровоцирует на философские размышления.

10 из 10

Триер страдает от депрессии. И в «Антихристе», и в «Меланхолии» депрессией страдает женщина. И это понятно: Юнг иногда называет Аниму душой. Как там у Асадова? «Она вошла, совсем седая, устало села у огня, и вдруг сказала: «Я не знаю, за что ты мучаешь меня». Будь рядом Фрейд, он бы, может, ответствовал в духе одного из периодов развития психоанализа: «Элементарно, сударыня! Конфликт между либидинозными влечениями, направленными на объект, и эгоистичными влечениями, пекущимися о самосохранении субъекта». Но Фрейд уже достаточно лет пребывает в местах весьма отдаленных, и извлечь его оттуда никоим образом нельзя. Так что у Асадова вечный литературный герой, пораженный интуитивной догадкой, задает встречный вопрос: «А кто вы такая?» На что женщина отвечает: «Твоя душа».

В роли души Триера в «Меланхолии» можно увидеть Кирстен Данст, которую видеть в глубокой роли весьма приятно. Ее персонаж страдает от меланхолии, а через пять дней мимо Земли должна пролететь звезда по имени Меланхолия.

Между тем персонаж Кирстен Данст едет выходить замуж, свадьба богатая, роскошная, и фильм можно считать в том числе фантазией на тему той самой свадьбы, которую так хорошо показали в начале «Крестного отца». У Триера — депрессивная вариация на тему. Первую часть фильма в фокусе находится персонаж Данст, во второй части — персонаж Генсбур; впрочем, обе женщины участвуют в событиях весь фильм.

С помощью депрессивного кино-цикла Триер — и это можно предполагать с полной уверенностью — пытался избывать свою депрессию; один из возможных терапевтических смыслов «Меланхолии» таков: депрессия главной героини (а значит, и Триера) — следствие факторов, которые от человека не зависят: просто летит звезда Меланхолия, и поделать ничегошеньки нельзя. Триер себя убеждает в том, что в своей депрессии не виноват. Ее причины объективированы и сгущены в смертоносной звезде, летящей на Землю. Более того, всю Землю, всех людей на ней Триер окрашивает в депрессивные тона, ведь Меланхолия летит ко всем.

Есть у этой звезды и второй смысл. Согласно Аарону Беку, создателю и основателю когнитивно-поведенческой терапии, депрессию образует т. н. когнитивная триада, то есть негативные и порой не отражающие объективную реальность мысли 1) о себе, 2) о мире, 3) о будущем (объективная реальность… представители постмодерна пожимают плечами, встречая это проблемное словосочетание). И случаем пункта 3 является катастрофизация. «Этот стиль [мышления] характеризуется предположениями о возможном наступлении неких пугающих… событий. Полагается, что произойдет что-то ужасное и невыносимое». Страх того, что Меланхолия столкнется с Землей, — это и есть катастрофизация, причем в контексте событий фильма — катастрофизация не иррациональная, а таки весьма реалистичная. Впрочем, с учетом сопутствующих ей тревоги и ужаса, напрасная, как бы сказал и обосновал предшественник современных ratio-ориентированных психотерапий Сократ. Триер поступает со своей фантазией о катастрофе терапевтично. Уж не скажу, как, ибо не хочу спойлерить; впрочем, спойлерит сам режиссер.

В «Меланхолии», как и в «Антихристе», рациональный муж пытается успокоить беспокойную жену, которую играет Шарлотта Генсбур.

И если в «Антихристе» природу назвали Церковью Сатаны, то в «Меланхолии» экспрессия слегка смягчилась: «Земля зла, — говорит персонаж Кирстен Данст, — не стоит о ней скорбеть… Никто по ней скучать не будет». Туда ей, мол, и дорога. Пусть провалится в тартарары.

В этой связи хотелось бы выразить накопленное в глубинах души убеждение, что, когда мужчина философствует о природе или, как в «Меланхолии», о Земле или жизни на Земле, он — на уровне субъекта бессознательного — имеет в виду женщину: и женщину вообще, как собирательный образ, и значимую для себя женщину, живую или жившую, внутрипсихический образ которой тесно связан с материнским. И поэтому да, в одном из смысловых слоев «Антихриста» есть мизогинические черты, ибо, когда Генсбур говорит, что природа есть Церковь Сатаны, она (а на самом деле выговаривающийся Триер) имеет в виду, что женщина есть Церковь Сатаны. И когда Данст в «Меланхолии» сообщает, что Земля зла и не стоит того, чтоб о ней скорбеть, то это Триер, скорее всего, убеждает себя (а чтобы убедить себя, уговаривает и зрителя), что женщина зла и, если потеряна, не стоит о ней сожалеть.

Еще, конечно, любая фантазия есть осуществление желания, и желание смерти всех людей — желание, чтобы всем было так же плохо, как и страдальцу — вполне естественно для депрессии. В комментариях к фильму «Живое» кто-то написал: «Не важно как, лишь бы убивали побольше людишек».

В отличие от жутко-напряженного психоза «Антихриста» «Меланхолия» — фильм отдыхающий, я бы даже сказал, праздный. Мягкий свист ветра, шум дождя, шорох листьев, отдых на берегу реки под светом Луны, замечательная классическая музыка — в фильме много спокойствия, безмятежности, он неторопливо разглядывает никуда не торопящуюся природу, пропускает ее красоту через себя. Разница между этой атмосферой и атмосферой «Антихриста» отражает динамику психической жизни Триера; боровшийся и пострадавший человек присел, чтобы восстановить силы; но его спокойствие есть отрешенно-усталая безмятежность измученно-изможденного, потерявшего надежду и все еще депрессивного человека, а не выздоровевшего, китайцы сказали бы, вероятно, что в этой нездоровой безмятежности переизбыток инь и недостаток ян.

9 из 10

От фильма Ларса фон Триера я ждал разных эмоций: отвращения, непонимания, любопытства, но вот чего я не ждал точно, что он окажется по настоящему трогательным. Но Меланхолия фильм на удивление хорошо раскрывающий простые человеческие поступки, пускай и гиперболизируя их из-за надвигающейся катастрофы. Именно благодаря близости трагедии персонажи ведут себя так откровенно по отношению друг с другом.

Вообще это интересная идея показать гибель человечества глазами членов одной семьи. Мы не видим что происходит во всём мире, но по мелким деталям можно понять что паника настигла всё человечество. При этом даже среди того узкого круга людей показанного в фильме каждый реагирует на ситуацию по своему. И реакции эти разнятся от полного безразличия, пресловутой меланхолии вынесенной в название, до агрессии по отношению к всему миру.

При этом несмотря на практически полное отсутствие экшена фильм весьма и весьма красив, как минимум благодаря великолепной операторской работе. Правда открывающая сцена при этом очень затянутая, как впрочем и весь фильм в целом. Зато актёрские работы в ленте сильные притом практически все. Образы вышли максимально приземлёнными, но вместе с тем глубокими

Ларс фон Триер в очередной раз обманул ожидания зрителей и снял фильм который от него никто не ждал.

7 из 10

«Меланхолия» (2011)

Затяжная череда слоу-мо флэшвардов под увертюру из «Тристана и Изольды» демонстрирует зрителям гибель всего сущего в результате столкновения Земли с неведомой планетой, «Меланхолией», затмившей собой главную звезду в созвездии Скорпиона — Антарес.

Но это случится нескоро. А пока Ларс фон Триер, предусмотрительно расставив точки над «и» в своём главном фильме «Трилогии Депрессии», познакомит нас с парой молодожёнов, лимузин которых застревает по пути на церемонию празднования бракосочетания.

-

«Не буду говорить, на сколько вы опоздали» — с едва скрываемым раздражением бросает Клэр (Шарлотта Генсбур) нарочито радостным прибывшим Жюстин (Кирстен Данст) и Майклу (Александр Скарсгаард). Далее наблюдатель, подобно Алисе, попадает в мастерски построенный лабиринт сложных и неприглядных человеческих взаимоотношений, тему которых режиссер препарирует со знанием дела и нескрываемым удовольствием.

Общепринято мнение, что главные героини — Клэр и Жюстин — по мере развития сюжета и условной смены частей как бы меняются ролями — якобы инфантильная и безудержно рефлексирующая на собственной свадьбе Жюстин перед лицом надвигающегося Апокалипсиса становится волевой и сильной, в то время как Клэр теряет над собой контроль, всё больше поддаваясь панике в преддверии неминуемой катастрофы.

Простите, но я считаю такую трактовку полной чушью. «Жизнь на Земле — Зло», озвучивает Жюстин сестре старую гностическую истину, после принятия грядущего Апокалипсиса. И в рамках этой максимы становится совершенно ясно, как сильна на самом деле воля глубоко плюющей на условности Жюстин и насколько нелепо выглядит призывающая к соблюдению общепринятых приличий Клэр. В дальнейшем героиня Кирстен Данст, подобно светоносному Эону, помогает мятущейся и тяготеющей ко всему земному сестре принять неизбежное.

Нечеловечески красивая сцена катарсиса, завершающая второй эпизод «Меланхолии», настигает Жюстин, Клэр и её сына, Лео, сидящими в кругу в наспех сооруженном «волшебном шалаше», и предощущение Конца Света оборачивается чувством безоговорочной победы Духа над Материей, Космоса над Хаосом, и даже — «Koi No Yokan» — «Предчувствием Любви».

Фильм отбивает желание жить. Не потому что гнет атмосферности давит на зрителя, не потому, что актрисы давят печаль сквозь макияж, а просто из-за осознания, что эти два часа жизни уже не вернуть.

Показать на первых минутах развязку, единственную красиво снятую картинку, убивающую интригу в корне и оставить зрителя наедине с оставшейся нудятиной — худшее режиссерское решение, которое только могло прийти в голову человеку прямоходящему. Я потратил целый коробок спичек для подпирания закрывающихся век и просто молил всех богов чтобы Меланхолия уже врезалась в Землю, покончив со страданиями главных героев и с моими страданиями.

Поведение невесты, показанное как чума во время пира до зубовного скрежета неестественно, как неестественно и все происходящее на экране.

Артхаус. Кинонедлявсех. Одно из самых скучных, что я видел.

Если посылать в космос капсулу с лучшими кинофильмами, то Меланхолия должна быть среди них с пометкой «авторское вдохновенное кино». Жаль, что таких фильмов все меньше. Это образец того, как автор доносит собственные переживания: ярко, детально, с продуманными персонажами… Кое-кому, отечественному любимчику каннского жюри и пустых серых планов, следует поучиться всему этому, а еще поучиться динамике (да-да!) авторского кино.

Меланхолия — это ода разрушению, шедевр, наравне с картинами из Лувра. Смертоносную планету встречаешь если не как освободителя, то как союзника. Кругом фальшь, фальшь, фальшь. Кому-то важнее всего поле для гольфа, кому-то (самому родному человеку) сделать больно, кому-то правильно сосчитать бобы в банке.

Странно, но мне кино показалось не грустным, а даже вдохновляющим. Это как прививка от тяжелой болезни. После фильма на мир смотришь проще. Почему? Это к режиссеру. Но он ничего не скажет. И не надо. Он все сказал устами Джастин.

Меланхолия — фильм-причта, фильм — наглядная иллюстрация к психиатрическому диагнозу, фильм — визуальное отражение внутреннего мира Автора, следует отметить, отражение завораживающее, попытка размышлять о глобальном в рамках обыденности.

Главные героини Жюстин и Клэр, разные сестры, предстают у Триера, с его излюбленной женской проблематикой, олицетворением противоположных жизненных позиций — невротической и перверсивной, которые оказываются перед лицом Конца.

Я не случайно называю обеих героинь главными, хотя Жюстин и выходит на первый план, а Кирстен Данст получает «Золотую пальмовую ветвь» в Каннах за лучшую женскую роль. С самого начала внимание действительно приковано к блондинке в белом платье, которая в процессе свадебной церемонии, будучи не в силах бороться с собственными влечениями, полностью подчиняется им, в результате чего брак как узаконенная система прав и обязанностей становится невозможным, даже абсурдным. Свадьба очень искусно обыгрывается Триером как личный Конец Света, и поведение Жюстин на грани отчаяния и безумия есть ни что иное как эмоциональное отреагирование.

Жюстин сама идет на Смерть. Мы видим, как Жюстин мечется, обращается то к матери, то к отцу за помощью и поддержкой, всё её существо кричит о том, что она на грани, но мы приходим и уходим в этот мир одни, а потому никто из родителей не подаст руку помощи. Меланхолия, которая в первой части находится еще на существенном расстоянии от Земли, уже поглотила Жюстин, а потому во второй она выступает Знающей, эдаким пророком, которому будущее известно наперед по той простой причине, что уже пережито.

И, на первый взгляд, Клэр примерная мать и жена, которая все время стремится помочь своей проблемной сестре, полная её противоположность. Однако если мы присмотримся внимательнее, то увидим, что во второй части с Клэр происходят те же самые изменения, что и с Жюстин на её свадьбе, только Жюстин свой мир разрушила сама, а в случае Клэр за нее это делает внешний объект — планета Меланхолия, угрожающая Концом всей Земле. Она испытывает тот же страх и отчаяние, так же ищет помощи со стороны близких, но оказывается одна перед лицом Смерти.

Главное отличие между героинями в том, с какой позицией они живут, как принимают умирание. Жюстин, не приемлющая рамок и ограничений, следующая за своими влечениями слепо, практически воплощая собой субъект бессознательного, теряет понятие смерти как таковое, обретая искусство Быть. Клэр, невротично стремящаяся максимально оградить себя от смерти, вступающая в брак, создающая семью, живущая в огромном доме, в полном финансовом благополучии сталкивается с катастрофой — ни что из приобретенного в жизни не оградит от Смерти.

Триер снял очень точный фильм, демонстрирующий как функционирует психика человека. Любая патология дает нам представление о том, как устроена норма. Каждая сцена демонстрирует протест против внешних ограничений, с которыми неизбежно сталкивается человек, навязываемые обществом ценности, как бы обязывающие много зарабатывать, быть успешным, состоять в браке и светиться от счастья, не дают шанса тем, кому грустно, не дают времени на то, чтобы реализовать внутренний потенциал в субъективно значимом направлении. Но ничто не спасет вас от смерти, а потому жить в гармонии с самим собой — вот сложнейшая и важнейшая задача человека. Автор, который сохраняет себя, вопреки всему внешнему, разрушая Землю такой как она есть, дает нам надежду на другой мир, в котором каждый сам решает, как ему жить и живет так, как умеет.

Меланхолия-первая картина Триера, с которой мне посчастливилось познакомиться. Часто оставаясь наедине задаёшься себе вопросом, что, как, и главное ЗАЧЕМ. Ведь всё сводиться если докопаться до глубины любых действий к абсолютному ничто, к тому самому Абсолюту в котором всё начинается и всё заканчивается, в котором зарождается всё бытие и на в нём оно находит свой окончательный конец в рамках нашего с Вами мира. Ларс фон Триер показывает нам свою картину, в которой он наглядно, демонстративно показывает как через депрессию и осознание конца, приходит закат этого Мира, бессмысленность наших действий, перед вечным. Все наши действия, законы, традиции, социальные стремления-есть лишь суета в муравейнике, который является лишь маленькой песчинкой в бесконечном пространстве лесного массива.

Разбирая поведение 4-х персонажей, а именно Жюстин, её сестры Клэр, учёного мужа и их маленького сына, хочется выделить основные точки невозврата перед концом всего сущего.

Если разобрать поведение Жюстин, то она абстрагируется от этого мира, в ожидании непонятного для неё конца, через начавшуюся депрессию ещё на свадьбе, которая волнами накрывает весь её субъективный мир, достигает своего апогея и растворяется

в блаженном осознание своего отчуждения, наслаждением приближающегося конца Бытия. Она жаждет встречи с Меланхолией, как освобождение от земных уз и разбивание оков нашего бессмысленного существования, которое состоит из суеты. В этом и проявляется осознанность тщетности, которая плавно переходит в последнее наслаждение и обретения спокойствия перед окончанием всего сущего в этом мире.

Клэр-сестра Жюстин, наиболее подвержена всем социальным устоям, которые принимает как должное и неизменное, как обязательную, может быть устойчивую программу нашего Бытия. Она заботиться о сестре, во время нападающей на Жюстин депрессии, старается ввести её в «нормальное» социально-уравновешенное состояние, но чем всё больше и больше пытается найти защиту от её восприятия реальности, тем сильнее становиться её тревога. Меланхолия начинает оказывать на неё нарастающее давление, которое вызывает ужас об окончании всего её мира, который она воспринимает как часть той реальности, которой она и является сама. В последствии Клэр, обретает точку невозврата, с которой совладать, можно лишь смирившись.

Муж Клэр-учёный, который всё осознал раньше всех, но не подавал виду, принимает своё неожиданное решение в тайне ото всех, он уходит, чтобы дать подтверждение оставшимся, о смирении перед концом.

И наконец сын, который является непорочным существом, который по сути не заслуживает тех переживаний и страха, ввиду своей невинности перед этим миром, он лишь ищет глотка будущего воздуха, который будет ещё наполнять его многие годы, в итоге его пещера-тот самый конец, в котором прослеживается детское согласие даже со столь пугающим фактом, как конец всего.

У меня сложилось впечатление что, Ларс фон Триер, хочет наказать весь этот суетной мир, затронув нити самого важного вопроса-смысла жизни. Выплеснуть эмоции, показать их суетливость, вычурность традиций, наших устоев и накопившейся копоти на наших душах. Он подобно Творцу, уничтожает этот мир, который является лишь дёргающейся струной, без нужного музыкального лада, в котором музыканты, возомнили себя подобием вечности. На что фон Триер показывает, что вечность-она ближе чем кажется и она отнюдь не бессмертное продолжение бытийности нашего мира, а точка невозврата и абсолютный конец всего, за что мы держимся и так дорожим. Просто окончание суеты. Абсолют и окончательная вечность.

Пролог — отдельный фильм, искусство, которое сложно постигнуть, сложно влиться в него так, как поведал нам Ларс фон Триер. Все, что он делает, гениально, особенно, если мы этого не понимаем. Показать нам за несколько минут сюжет, а главное концовку, что столкновение все-таки произойдет, это так мне близко, ведь не нужно ждать завершения фильма, чтобы узнать факт, а можно проникнуться характерами героев и их реакциями на происходящее. Хочется, честное слово, аплодировать за то, что режиссер так умеет преподносить нам каждое свое детище.

Чем ближе конец, чем ближе то, что людям обычным сложно принять, тем адекватнее действуют «ненормальные». Жюстин, полностью сохраняя спокойствие, может найти общий язык с ребенком, не запугивая его, а наоборот игрой увлекая и, тем самым, укрывая от страха. Не пить вино, как следовало бы, а выйти на лужайку и лицезреть конец, принять его тотально, потому что не о чем жалеть. Она никогда не притворялась, даже на свадьбе не играла роли, а была сама собой, не считаясь особо с чужим мнением. Могла ли она настолько проникнуться названием планеты и неизбежности и впасть в одноименное состояние? Можно назвать ее депрессивной, наверное, в этом есть правда, но как говорила Р. Литвинова «Из всех безумных она, наверное, лучшая!»