Статусы Shadowborn

В железобетонных склепах

На стенах замшелых слизни,

Но я хочу видеть небо,

Я пробуждаюсь к жизни.

Ростки упрямые лезут,

Как несокрушимый поршень,-

И даже в ржавом железе,

И даже камень раскрошен.

Снаружи так много света,

Пьёт собака из лужи,

Отрядом колючих веток

Я прорываюсь наружу,

Я осыпаю белым

Рокот машин и слякоть,

И поздравляю небо

Взрывами красных ягод.

Взрывами красных ягод...

Подземными бункерами,

Среди обломков орудий,

Солдаты погибших армий

Блуждают с простреленной грудью.

Переплелись мои корни

В тесной братской могиле.

Скажу им:"Закончились войны!"

Скажу им: "Вы победили!"

Снаружи так много света,

Пьёт собака из лужи,

Отрядом колючих веток

Я прорываюсь наружу.

Я осыпаю белым

Рокот машин и слякоть,

И поздравляю небо

Взрывами красных ягод.

Взрывами красных ягод...

Моя колючая кожа -

Это печальная память,

Я знаю о смерти больше,

Чем можно себе представить.

В железобетонных склепах

На стенах замшелых слизни,

Но я хочу видеть небо,

Я пробуждаюсь к жизни...

Flёur
- - -

Вселенная наших фантазий отнюдь не тесна,

И это везение - соприкоснуться хоть где-то.

Так странно читать твою версию этого сна,

Что многие видят порой, перед самым рассветом.

Ты видишь себя антрацитово-чёрной плитой,

Скалой среди волн, у подножия сонно скользящих,

На грани которой сплетает узор золотой

Создание света - трепещущий солнечный зайчик.

Я вижу себя ослепительно белой стеной,

Безликую гладкость которой приводят в смятенье,

На ней в тишине исполняя свой танец чудной,

Создания тьмы - кружевные бесплотные тени.

Мы видим друг друга страницами чистых листов,

Куда, неоформленной сущности пытку изведав,

Рядами ложатся цепочки рифмованных слов,

Создания - кто его ведает? - тьмы или света...

Но это лишь сон, и когда наконец рассветёт,

И хлопоты дня обозначатся на циферблатах,

И бег повседневности снова нас прочь унесёт

От ангелов, демонов, эльфов и прочих крылатых -

Смешается чёрное с белым, и в серой пыли,

Ворвавшейся в солнечный луч неизвестно откуда,

Останутся только мелодия где-то вдали

И лёгкий таинственный флёр ожидания чуда.

Эризн
- - -

Я расскажу.
Мир был тёплым и молодым.
Тополиный пух выгорал во смог, в тополиный дым.
Мы взрослели быстро, что было — мёд, превращалось в медь.
Это всё, чтоб выжить, душа моя. Чтобы не сгореть.
Мы учились видеть, где в сердце мира проходит шов,
мы умели чуять оттенки камня и запах снов,
мы могли часами сидеть во ржи, обратившись в слух.
Тополиный смог, тополиный дым, тополиный пух.
Когда мир состарился, мы состарились вместе с ним.
Тополиный пух выгорал во смог. В тополиный дым.
А когда с рассветом погасли тихо костры в полях,
нас осталось двое на пепелище: лишь я и я.
Иногда я думаю о всех тех, кто сбежать не смог.
Пред глазами всё ещё пыль, костры, тополиный смог,
тополиный дым, середина мира, там рвётся шов.
«Хорошо, пожалуйста, пусть всё кончится хорошо».
Солнце плавит сталь, то, что было — мёд, превращая в медь,
разрывая с визгом железа в клочья златую нить.
Те, кто могут петь, остаются тихо стареть и гнить.
То, что было гнилью, теперь встаёт, начинает петь.
И, хотя мы живы, но каждый третий вполне слепец,
годный только выть и на месте шва оставлять рубец.
Нас осталось двое на пепелище: лишь я и я.
Впрочем, это сказка. Всего лишь сказка, любовь моя.
Сидхётт
- - -

Японская мелодия. Скупая

Клепсидра,одаряющая слух

Незримым золотом,тягучим медом

Бессчетных капель с общею судьбой -

Мгновенной, вечной, тайной и прозрачной.

Боишься за любую: вдруг конец?

Но звуки длятся, возвращая время.

Чей храм и палисадник на холме,

Чьи бденья у неведомого моря,

Какая целомудренная грусть,

Какой умерший и воскресший вечер

Их в смутное грядущее мне шлют?

Не знаю. Все равно. Я в каждой ноте.

Лишь ей живу. И умираю с ней.

Хорхе Луис Борхес
- - -

Приходи. Мне совсем не страшно.

Среди странных моих светил,

как сжигающий ночь Самди,

ты приходишь в одной рубашке.

Отдаешь ее мне:

- Не мерзни.

Я несу тебе с маем грозы,

словно древний и страшный бог.

Это выбор из двух дорог –

может, холод, а может, шторм.

Но ты мне не даешь замерзнуть,

и шумит

в парусах огонь.

Приходи, мне совсем не страшно.

Оставайся со мной, не то

загорится твоя рубашка,

загорятся резные окна,

сердце встанет.

Немного екнет…

Я не выйду. Сгорю – и все.

У тебя припасен

не туз,

но колода гадальных карт.

Нагадай мне

красивый март.

Чтоб без снега

и шторм в огне.

Приходи, даже если во сне.
- - -

Время меняет все,

особенно

мысли.

В чем-то находятся,

Где-то теряются

смыслы.

Кто-то дорогой

млечной

уходит

в небо.

Кто-то терновой.

Но свято и

слепо

верят,

как верит

в крылья свои

свободная

птица,

Что в вате небесной

будет где

угнездиться.
- - -

Рассинхрон на секунду. Начало начал.

Завершение сна. Инь-Ян.

Кто-то был сильно пьян.

Я помню,

но только тактильно.

По собственной коже читаю,

что написано шрифтом Брайля.

Нельзя, чтоб настолько сильно

въедалась под кожу память.

Как будто зажили раны,

но шрамы болят в мороз.

Когда начинается снег,

я вижу так много звезд,

как будто на коже карта.

Как родинки,

вены…

Завтра

опять отстаю на секунду.

Начало начал. Инь-Ян.

Наверное, это я

пьянею от звезд и снега.

Пока умирала омега,

казалась мне вечной ночь.

Шрифт Брайля стирается с кожи.

Я всё еще помню

точь-в-точь

начало начал.

Секунда…

Синхронность, как благо свыше.

И я начинаю звать,

надеясь, что ты услышишь.

Дар Апрель
- - -

Корица, нервно крадущаяся по краю кофейной чашки.

Тростниковый сахар, никогда не идущий в дело.

Начинать наше утро с кофе - что день вчерашний

в любовь превращать, как в хлеб превращают Христово тело.

Поглощать ароматы, температуру керамики, хруст печенья -

осознаннее слепых к нему прикасаясь.

Начинать наше утро с кофе - сорта влечения

перебирая, останавливаясь на самых

изощренных, изысканных, обласканных безусловно -

тактильно, органолептически,

/как сказал бы

знакомый врач/.

Выпивать тебя, как основу

всего -

обжигаясь,

но непременно

залпом.

Кот Басё
- - -

И осень позднюю и грязную весну

Я воспевать люблю: они влекут ко сну

Больную грудь и мозг какой-то тайной силой,

Окутав саваном туманов и могилой.

Поля безбрежные, осенних бурь игра,

Всю ночь хрипящие под ветром флюгера

Дороже мне весны; о вас мой дух мечтает,

Он крылья ворона во мраке распластает.

Осыпан инея холодной пеленой,

Пронизан сладостью напевов погребальных,

Он любит созерцать, исполнен грез печальных,

Царица бледная, бесцветный сумрак твой!

Иль в ночь безлунную тоску тревоги тайной

Забыть в объятиях любви, всегда случайной!

Шарль Бодлер
- - -

Вечные ценности вечны. Стихи тихи.

Помнишь, душа? - Человечьи сердца хрупки.

От равнодушного слова до чепухи,-

Всё приближает их: трещины, черепки...

Каждое слово упрёка твоё - снаряд.

Мы невредимы, а наши сердца горят.

Чаще – дотла. Но любви без "Прости меня!"

Не существует, как феникса - без огня.

Эре Тиа
- - -