Рецензии

Первое, что вспоминается при просмотре «Аноры», - это, конечно, «Шоугерлз», правда, в отличие от Верховена Бейкер работает в более компромиссном ключе (для этого и нужны ему русские олигархи, русские мажоры и армянские слуги). Верховен припечатал капитализм как таковой, при котором каждый, выходящий на рынок, вынужден проституировать своими талантами и навыками, в этой грызне за деньги выживает тот, кто сильнее вцепиться в глотку соперника. И это кинопослание, как известно, очень не понравилось голливудским боссам. Бейкер же лавирует, чтобы понравится всем: и тем, кто любит экспрессию (пользуясь словами рецензентки на фильм), и тем, кто предпочитает смешение жанров и постепенную смену настроения в художественном тексте. Главное же – он изобразил главными монстрами русских, а это сейчас в тренде. Да, есть, конечно, герой Борисова (условный настоящий мужик, уважающий женщину), мол, не все русские – сплошные рвачи и мажоры, смотрите, говорит режиссер, я объективен.

Насколько сюжет «Аноры» взят из жизни, еще стоит подумать: кому-то он покажется весьма условным, некой сатирической вариацией на тему «Золушки» и точно десакрализацией «Красотки». Однако, мне было психологически тяжело смотреть первую, «сказочную» часть фильма: настолько все показанное казалось плоским, скотским, животным и без вязкой альтернативы абсолютно, что было прямо тошно. Актеры, к слову сказать, сработали профессионально, особенно Эдельштейн в роли мажора-инфантила, в промежутке между сексом и пьянками играющего в компьютерные игры. Да, этот образ условен и даже карикатурен, но сцена в самолете в финале все окупает. Русские показаны, как те, кто не знает цены деньгам, разбрасываются соболиными шубами направо и налево и готов жениться на первой встречной. Но все же главная героиня фильма – сама Анора, простая американская девушка, не умеющая ничего иного, кроме как трясти пятой точкой и этим зарабатывать себе на хлеб.

При всех веселых, абсурдных, юмористических моментах это кино предельно структурированное и достаточно жесткое: ведь если убрать плохих русских, что мы получим? Кино о том, как люди пробивают себе дорогу при капитализме почти в бальзаковском духе (Анора лично мне напомнила Эжена де Растиньяка), потому самыми сильными в фильме мне и кажутся сцены в ночных клубах, где полутанцовщицы-полупроститутки соблазняют клиентов. Эротика – ходовой товар, и долгие годы капитализм, непосильно сгибаясь под протестантской этикой, это отрицал в самом себе. Теперь же, то есть после сексуальной революции, это стало общим местом и мощным рычагом для перекачки денег и амбиций. Об этом собственно и было «Шоугелз» Верховена.

Важно, что Бейкер вновь заговорил на эту тему, шаг за шагом, минута за минутой экранного времени избавляя зрителя от иллюзий в отношении американской мечты. Сама Анора – воплощение Америки, хваткой, цепкой, эгоистичной. Россия же в фильме со своей широтой и помпой кажется пародией на нее. Хочется сказать Бейкеру: «Россия – это не только мажоры и олигархи, но еще Достоевский и Чайковский». Но так говорить на Западе сейчас не модно. Попав в золотую жилу, то есть, загадав понравиться всем, фильм Бейкера в итоге и нравится всем, кроме кучки синефилов, ведь постановщик умело манипулирует зрительским эмоциями почти в духе Триера (главного киноманипулятора современности). «Анора» воспринимается легко, как кино «без башни». Смотря его, думаешь: «Неужели эта сказка всерьез?» Когда же она перетекает в драму, разрушаются иллюзии и у героев, и у зрителей. Конечно, это кино о власти денег и немощи настоящей любви, которая только-только проклевывается в финале и вовсе не у тех, у кого мы ожидали.

Меня спросили после сеанса: «Что же было в Каннском конкурсе, что в итоге дали приз этому фильму?» Честно говоря, уже не помню ничего кроме «Мегалополиса», да это и не важно. Приз дали за энергетику и безбашенность, за разрушение одних стереотипов и культивирование других, в итоге – за чисто манипулятивную сторону кинематографа. Это имеет право быть: в конечном счете, и «Танцующей в темноте» дали пальму в принципе за то же. Другое дело, мало кто будет отрицать, что «Анора» Шона Бейкера – нечто сделанное очень талантливо, с соблюдением правил кинодраматургии и классической композиции, с точной расстановкой эмоциональных акцентов и маркеров-цитат. Да, это не бьющие наотмашь «Шоугелз», но что-то, по крайней мере, стремящееся к тому же, а, учитывая, дефицит социально-критических лент, это весьма похвально.

Кто-то из маститых критиков поименовал это кино «народным». Но сдается мне, т.н. народ, если и купит билет на сие произведение киноискусства, то рискует на выходе испытать что-то наподобие изжоги. Народ любит, когда душевно и «вроде как про нас». Вовсе не имею ввиду, что этот самый народ - священный индикатор изысканного вкуса и высокой духовности. Но и опереточная разлюли-малина из жизни профессиональных потаскух и отвязанных на всю голову маменькиных «мажоров» вряд ли вписывается в базовый канон народных предпочтений.

Если, конечно, не считать за народ ту часть молодежного сословия, квинтэссенция духовных притязаний которой - клубные вакханалиии, навороченные хаты, крутые тачки и сколь манкие, столь же и безотказные телки. А этого добра тут вагон и маленькая тележка. Ощущение, что исключительно для этого «народа» кино и снималось.

Хотя почему, собственно, и не считать? Всякого рода кривые, косые и убогие такая же составная часть любого народа как праведники и трезвенники. В нашем случае это совершенно одноклеточные производные рода человеческого в виде отпрыска российского магната Вани Захарова и американской барышни несерьезного нрава Аноры. Оба существуют и плодоносят исключительно на рефлекторно-растительном уровне - потусоваться, оторваться и совокупиться. И даже, как это? - влюбиться. Сейчас, вроде это у них так называется.

И в какой-то момент оторвались до того, что поженились.

Это, собственно, все, что можно о них сообщить.

Ах, да, ближе к финалу постановщиками впрыснута ещё и гомеопатическая инъекция «душевности». Когда Ванины предки дают приблудной дурехе от ворот поворот её по-пацански непритязательно пытается утешить неприкаянный российский брутал Игорь. За что, разумеется, удостаивается безыскусной анориной благодарности - прямо в машине.

Не ищите в этом тексте высоколобого снобизма и скопцового морализаторства. Их там нет. Есть только недоумение от того, что сей, сколь динамичный и экспрессивный, столь и пустопорожний продукт удостоился ни много, ни мало «Золотой пальмовой ветви». На что, собственно, автор и повелся. Если дело так пойдет и дальше, то, пожалуй, «пальмовой ветвью» осенят и каких-нибудь «Папиных дочек». Или как там они называются?

5 из 10

Даже не верится, что новый фильм от качественно плодовитой студии Neon выходит в России! Почему это точно стоит увидеть в кино.

Синтез русской и американской культуры. Режиссер-американец Шон Бэйкер очевидно отлично поработал с командой отечественных сценаристов: в картине много русского мата (цензурированного, к сожалению), афоризмов и тонкостей ментальности. К тому же не поскупились на командировочные Марку Эйдельштейну, Юре Борисову, Алексею Серебрякову и Дарье Екамасовой. Без стереотипного взгляда не обошлось, но в «Аноре» в этом больше очарования, чем вульгарности.

Экспрессия во всем. Съемка, монтаж, звуковое оформление, актерская игра – Бэйкер выкручивает насыщенность на максимум и выплескивает на зрителя поток красок, эротики, крика, юношеского бунта и эмоций.

Генеральная тема фильма – деньги, секс и любовь. Каким забавными абсурдным соткано полотно повествования, и каким трагичным и разрывающем сердце показан финал картины. Бэйкер насмехается над похотью и властью: любовь в его картине – не инструмент для ковки счастья, а товар, за который каждый платит тем, что имеет. Незамысловатый зачин истории с грохотом разбивается о кульминацию, когда баловство с чувствами приводит не только к финансовым и социальным проблемам, но и деструкции более тонкой материи.

По слухам – один из главных кандидатов на «Лучший фильм» грядущего Оскара. От меня – однозначно сильнее прошлогодней каннской «Анатомии падения», но при этом не настолько своевременно для главного приза.

Так или иначе, достойно просмотра. Для тех, кто готов вынести жесткость злой сказки романтики эпохи капитализма.